Rusalka-ja-Cамопознание

Семь главных праздников зороастрийцев


Самым большим праздником является Ноуруз («Новый день»).
Считается, что он установлен самим Йимой.
Он отмечается в первый день нового года, в день весеннего равноденствия и символизирует Фрашо-Кэрти (Фрашегирд),
обновление мира, которое наступит, когда Зло будет преодолено навсегда. Он празднуется очень весело и пышно.

Другие праздники имеют общее название Гахамбары они пришли из глубокой древности и были языческими пастушескими и земледельческими праздниками, освященными новой религией Заратуштры.

Считается, что все они посвящены Амэша Спэнта (Бессмертным Святым, воплощениям Мазды). Маидйой-Зарэма («Середина весны»), отмечавшийся в честь сотворения неба, МаидйойШема («Середина лета»), Паитишахья («Праздник уборки зерна»), Айатрима («Праздник возвращения домой скота с летних пастбищ»), Маидйаирья («Середина зимы») и Хамас патмаэдайа, посвященный угощению в честь Фравашей, он отмечался в течение 10 дней перед Ноурузом.

Все прихожане присутствовали на праздничном богослужении, посвященном Ахуре Мазде, затем происходила совместная веселая трапеза, на которую приходили и богатые и бедные. Во время праздников прекращались раздоры между общинниками, религиозным долгом считалось выказывать всем благорасположение. Неучастие в этих праздниках считалось грехом.


Обряд повязывания пояса кушти и катехизис зороастрийцев


Все зороастрийцы, достигшие пятнадцати лет, (в Индии — 10) проходят обряд инициации — вступления в общину.
В ходе торжественного богослужения им впервые повязывают пояс кушти, отличительный знак,
который носит каждый зороастриец.

С этого момента они будут носить его всю жизнь, сами развязывая и завязывая во время службы.
К этому времени им должно быть уже хорошо знакомо учение о сотворении мира, этика и обрядность религии.
Каждая девочка и каждый мальчик должны уметь ответить на ряд вопросов.

Эти вопросы, а также правильные ответы на них содержатся в средневековом персидском трактате
«Избранные заветы древних мудрецов» (называемом также «Книгой заветов Заратуштры»)
и представляют собой краткий катехизис зороастризма.

Приведем отрывки из этого текста.

«Кто я есть? Кому я принадлежу? Откуда я пришел?

И куда я вернусь? Из какого я рода и племени?

Какова моя роль и каков мой долг на земле?

И какова моя награда в этом мире, куда я пришел?

И вышел ли я из невидимого мира? Или всегда был в этом мире? Принадлежу ли я Хормазду или Ахриману?
Принадлежу ли я богам или демонам?

Добрым или нечестивым? Человек я или демон?

Сколько путей ведет к спасению? Какова моя вера?

Что идет мне на пользу, а что во вред?
Кто мне друг, а кто враг?
Существует ли один первопринцип, или их два?
От кого исходит добро, а от кого зло? От кого свет, а от кого тьма?
От кого благоухание, а от кого зловоние?
От кого порядок, а от кого разрушение?
От кого милосердие, а от кого безжалостность?»

Вот что следует знать каждому, не смея допускать сомнений.

«Я явился из невидимого мира, а не пребывал всегда в этом мире. Я был сотворен, а не существовал вечно.
Я принадлежу Хормазду, но не Ахриману.

Я принадлежу богам, но не демонам; добрым, а не нечестивым.
Я — человек, а не демон.

Я — творение Хормазда, а не Ахримана. Свой род и племя я веду от Гайомарда.
Моя мать — Спендармат (Земля), а отец — Хормазд.
Моя человеческая природа от Машиа и Машианы, которые были первым семенем и потомством Гайомарда.

Исполнять свое предназначение и долг значит для меня верить, что Хормазд есть, был и будет всегда,
что его Царство бессмертно, и что он безграничен и чист; и что бытие Ахримана обратно этому,
что он обречен и будет уничтожен; и что я сам принадлежу Хормазду и его Бессмертным Святым,
и не связан с Ахриманом, демонами и их сообщниками».


«Я не допускаю сомнений в том, что прибыль происходит от добрых дел, а потеря — от греха;
что Хормазд — мой друг, а Ахриман — враг, и что есть лишь один путь — путь веры.
И этот единственный путь — это путь добрых мыслей, добрых слов и добрых дел, это путь Небес,
света и чистоты, путь Безграничного Хормазда, который был, есть и будет всегда.

Существует также путь злых мыслей, злых слов и злых дел, путь тьмы и ограниченности,
путь беспредельных страданий, смерти и нечестия, принадлежащий проклятому Духу разрушения Ахриману…»


«Я объявляю, что принял Добрую Религию поклонников Хормазда и что я не усомнюсь
в ней ни ради утешения, телесного или духовного, которое оно может принести, ни ради
приятной жизни, ни ради долгой жизни, ни даже если я узнаю, что мое сознание должно расстаться с телом…»


«В теле Человека проложены три дороги.
На этих трех дорогах имеют жилище три божества (менок),
а в засаде подстерегают три демона (друдж).

На первой дороге, в мыслях — обитель Вохумана (Благой мысли), а в засаде подстерегает Ярость,
в словах — обитель Мудрости, а в засаде подстерегает Ересь (варан), наконец,
в делах — обитель Духа щедрости (Хормазда), а Дух разрушения подкарауливает в засаде.

Человек должен прочно стоять на этих трех дорогах, чтобы не отдать своей небесной награды
ни ради земного добра, ни ради мирских желаний».


«Далее, я должен быть благодарным; и путем благодарности, насколько это в моих силах,
я могу сделать так, чтобы моя душа не попала в Ад.

Ибо, когда человек из чресел отца переходит во чрево матери, тогда Астовидат
(«Растворитель костей», демон смерти) тайно набрасывает петлю вокруг его шеи,
и в течение всей жизни человек не может ее стряхнуть
ни силой доброго духа, ни силой злого духа; после смерти, однако, эта петля спадает с шеи человека,
если он спасен добрыми
делами своих рук, но того, кто осужден, за эту петлю тащат в Ад».


«Отцы и матери должны научить своих детей основному, что касается добрых дел, прежде
чем им исполнится пятнадцать лет.
И если они научи ли их этому, то родители могут претендовать на честь и хвалу за всякое
благое дело своего ребенка.

Но если ребенок не обучен как должно, то на ро дителей падает ответственность за всякий грех,
который он совершит после достижения совер шеннолетия».


«Живи в согласии с добрыми делами, и не участвуй в грехе.
Будь благодарен за добро, удовлетворен в несчастии, терпелив в нужде и ревностен в исполнении своего долга.
Раскаивайся во всех своих грехах и не допускай, чтобы какойто грех,
за который следует понести наказание, оставался неисповеданным хоть на мгновение».


«Преодолевай сомнения и неправедные желания разумом.

Преодолевай похоть довольством, гнев — ясностью, зависть — благожелательностью,
неумеренные потребности — неусыпной бдительностью, раздоры — миролюбием, лживость — истиной».


«Насколько это в твоих силах, не оказывай почтения злым, ибо от похвалы тому, что неправедно,
зло войдет в твое тело и вытеснит добро.

Будь прилежен в учении… образованность — украшение во времена благоденствия,
защита в лихолетье, помощник в несчастии и проводник, выводящий из нужды».


Далее даются советы избегать насмешек над кем бы то ни было, трижды в день ходить
в Храм Огня, почитать отца и мать.
Наконец, особенно останавливается трактат на делании добра:

«В этом материальном мире не мысли, не говори, не делай ничего ложного…
Посредством силы богов и путем мудрости и советов с Религией будь неусыпным и
ревностным в добрых делах, и разумей, что именно потому, что ценность добрых дел
столь велика и безгранична, Дух разрушения делает все, что в его силах, чтобы сокрыть эту истину
и сделать всех нас несчастными, тогда как Хормазд делает все, чтобы открыть правду.

И пусть каждый, кто достиг знания Религии, будет прилежен в добрых делах и навсегда укрепится в этом».
 

Законы ритуальной чистоты и похоронные обряды


Поскольку Дух добра и Дух зла, мир изедов и дайвов резко противостоят друг другу, то и в материальном мире для зороастрийца происходит такое же жесткое разделение. Существовали чистые и нечистые животные. К благим тварям прежде всего относились быки и другой домашний скот.

Еще больше почитались собаки; при кормлении собаке полагалась «доля мужа». Участвовали собаки и в различных очистительных обрядах. 

Благими считались и животные, похожие на собак — дикобраз, лиса, еж (его называли собакой Ахуры Мазды, так как благодаря растопыренным иголкам он похож на солнце), ласка, выдра. Большим почтением пользовались и бобры. Каждый, убивший или обидевший такое животное, считался грешником и должен был совершать сложные искупительные ритуалы. В противоположность благим животным существовала «храфстра» — вред ные существа, помощники Ангра Майнью: грызуны, насекомые, пресмыкающиеся, земноводные.

Чем больше их убьет зороастриец, тем он праведнее; именно такое искупительное действо предписывалось грешнику.

Законы ритуальной чистоты были призваны оградить человека, благих тварей и священные первостихии, особенно огонь и воду, от загрязнения.

Источником нечистоты в конечном итоге мыслился сам Ангра Майнью и послушные ему твари. Самым страшным проявлением нечистоты являлась смерть, как начало, противостоящее жизни. Все связанное со смертью требовало строгой изоляции.

Осквернить могло и еще очень многое: бестелесные дайвы, храфстра, колдуны, еретики, лжеучителя, иноверцы, гомосексуалисты, а также люди, обладающие уродствами и неизлечимыми болезнями. Все они несли на себе печать осквернения Злым духом и могли быть опасны для окружающих.


Кроме того, сами правоверные члены общины могли оказаться в состоянии нечистоты: считались нечистыми экскременты, слюна, кровь, вообще любые выделения и даже дыхание, могли осквернить обрезанные волосы и ногти, тем более — прикосновение к мертвому телу. Стрижка должна была происходить в особые дни, ногти и волосы нельзя было просто выбрасывать или сжигать. Как правило, их помещали в небольшую ямку, сделанную в твердой глине, завернув в какойнибудь изолирующий материал. Иногда для их хранения во дворе строили даже отдельный маленький домик с полом, чтобы они не касались земли.

Одним из важных очистительных средств была коровья моча. По преданию, царь Йима, прикоснувшись к телу легендарного праведного царя Тахма Урупи, заболел проказой и смог исцелиться, лишь умывшись бычьей мочой. С тех пор Сраоша предписал после пробуждения ото сна умываться мочой, и только потом, когда она высохнет, — совершать омовение водой. Коровью мочу даже употребляли внутрь в случаях особо сильного загрязнения, например, если женщина рожала мертвого ребенка, ей следовало не менее трех раз очистить «внутреннюю могилу» мочой с золой. Уже в средние века, а тем более в настоящее время коровью мочу заменяли соком фруктов или вином.

Но главным очистителем служила вода. Когда зороастриец вставал утром, он мыл руки и умывался не только из гигиенических соображений, а выполняя религиозный долг. Без этого он не мог приступить к молитвам, а без них не могло начаться ни одно доброе дело. Считалось, что только полным омовением можно прогнать демона трупного разложения Друхш-йа-Насу, который поселяется не только на мертвом, но и на грязном теле.

При последовательном умывании рук, головы, лица, тела, ног он спускался все ниже и ниже и наконец улетал с пальцев левой ноги, превратившись в отвратительную муху.

В более серьезных случаях практиковалось тридцатикратное омовение, а при серьезном загрязнении — «очищение девяти ночей». Его про водят в изолированном месте, в присутствии двух священников и собак.

Как только человек умирал, его относили в специальное отдаленное место, как правило, на возвышенность, и клали, причем не на землю, чтобы не осквернить Спендармат, а на какой-то изолирующий материал (камень, кирпич, известь, алебастр) и оставляли на съедение птицам и диким зверям. Постепенно начали строиться массивные, невысокие башни с крытым верхом, куда относили труп. Когда оставались только высохшие кости, их сбрасывали через специальное отверстие в колодец-костехранилище.

Вначале все одежды с покойного снимали, но постепенно выработался определенный канон: рубашка, штаны до колен и покрывало, закрывающее покойника, но одежда должна быть надрезана.

После смерти проводился ритуал «осматривания собакой» (сагдид). Собака, пусть даже слепая, обладала столь большой мистической силой, что ее взгляд прогонял страшного демона трупного разложения. Она должна была положить лапу на покойника. Хоронить должны были специальные люди, обнаженные, и числом не менее двух. Попытка перенести куда-либо труп в одиночку — тягчайший грех для зороастрийца. В такого человека вселялся демон разложения, и изгнать его было уже невозможно. Несчастного поселяли вдали от общины в строении, очень напоминавшем похоронную башню, и с ним полностью прекращали общение — это было пожизненное заключение. Если помочь перенести труп было некому, зороастриец мог держать одной рукой собаку за поводок — и хоронящих становилось двое. Собака могла помочь и в том случае, если по дороге проносили покойника: путь становился нечистым, ни люди, ни скот идти по нему не могли. Следовало выпустить на эту дорогу собаку «желтую четырехглазую, белую желтоухую», как сказано в «Видевдате»; собаке нужно было пробежать по ней три, шесть или девять раз — считалось, что путь тогда очистится.

Мост Чинват и загробный суд


Согласно представлениям зороастрийцев, зафиксированным подробно в трактате «ДадестаниМеног-и-Кхрад», когда человек умирает, его душа еще три дня сидит у изголовья мертвеца, а на четвертый день на рассвете летит к высочайшему и ужасному Мосту Чинват (Воздаятеля). Ее сопровождают Срош (Сраоша, Послушание), добрый Вайю и могучий Вахрам, а преследует демон Смерти Астовидат, злой Вайю, демоны Фрезишт и Визишт и демон Ярости с окровавленным копьем.

На Мосту душу одолевают демон Ярости и Астовидат, но защищают Михр (Митра), Срош (Спаоша) и Рашну (Справедливость). Рашну взвешивает дела человека на весах. Эти весы одни для бедного и богатого, знатного и незнатного, ни на ширину волоса не склонит их Рашну из почтения к личности, ибо он отправляет беспристрастный суд. И если человек был праведен, мост, по которому он идет, очень широк. И в конце Моста встречает его красивая девушка, которая говорит:

«Я — вовсе не девушка, но твои добрые дела. Ибо когда на земле ты видел кого-то, кто приносил жертву демонам, ты садился поодаль и приносил жертву богам. А когда ты видел человека, творя щего грабеж и насилие,…ты отказывался прини мать у себя такого человека; ты внимательно забо тился о добрых людях, угощал их и оказывал им гостеприимство, и давал милостыню и тому, кто пришел из ближних мест, и тому, кто издалека, и ты собирал свое богатство в праведности. А когда ты видел человека, который свершал неправый суд, брал взятки или лжесвидетельствовал, ты садился и произносил свидетельство праведное и истинное».

До души доносится благоуханный ветерок с Небес, с первым шагом человек достигает Неба добрых мыслей, потом Неба добрых слов и Неба добрых дел, а с четвертым шагом — Бесконечного Света, где царит блаженство. И Амеша Спэнта спешит к нему, расспросить: «Как прошло твое путешествие из того временного, ужасного мира, где столько зла?» Но Господь говорит: «Не спрашивайте его о самочувствии, ибо он расстался с любимым телом и прошел по опасной дороге». И они подают ему сладчайшую пищу, даже масло ранней весны.

А когда умирает грешник, то на протяжении трех дней душа парит над его головой и плачет:

«Куда мне теперь идти и в ком я найду убежище?»

И в эти три дня душа видит все грехи и нечестие, совершенные на земле. А на четвертый день демон Визареш связывает душу и, несмотря на противодействие Сраоши, тащит на Мост. И Рашну доказывает грешнику, что он действительно проклят, и мост Чинват для него становится не толще лезвия меча. Несмотря на громкие вопли, жалкие оправдания и сопротивление, душу избивают и сбрасывают в нижний Ад. Навстречу ему выходит старуха, грязная и страшная, олицетворение его злых мыслей, слов и дел. Он приносил жертву демонам, не подавал милостыню, творил неправедный суд и лжесвидетельствовал. «Хоть я и была дурной славы, ты опозорил меня еще больше», — говорит старуха. И грешник попадает в ад злых мыслей, злых слов и злых дел и, наконец, встречается с самим Духом разрушения и его демонами.

И демоны издеваются над ним, говоря: «Что ты горюешь о Хормазде, Амеша Спэнта и благоуханных, восхитительных Небесах и что за иск и жалобу имеешь ты от них, если ты пришел проведать Ахримана, и демонов, и мрачный Ад?» И они при носят ему яд и отраву, и змей и скорпионов, и гнилую пищу подают ему, чтобы есть. И до Воскрешения он останется в Аду, страдая от многих мук.

***

В заключение скажем еще несколько слов об этическом кодексе: эта религия весьма оптимистична.

В доказательство мудрого и светлого отношения к жизни, даже исполненной всевозможных тягот и несчастий, приведем отрывок из размышлений Адурбада Мараспенда (IV в. до н. э.), знаменитого толкователя Авесты, по преданию составившего «Малую Авесту». В споре с представителями одной из сект он согласился принять ордалию: металл вылили ему на грудь, но он остался невредимым и подтвердил свою правоту.

Вот слова, по преданию произнесенные Адурбадом на смертном одре:

«Даже если самое горькое горе постигнет тебя, не теряй веры в богов и в Религию. Не радуйся сверх меры, когда тебе сопутствует удача, и не будь слишком удручен, если не повезет… Ибо не было ни одной беды из тех, что выпали мне, Адурбаду, сыну Мараспенда, из которой я не извлек бы шесть видов утешения. Во-первых, когда меня постигнет какая-нибудь неудача, я доволен уже тем, что она — не самая худшая. Во-вторых, если несчастье сваливается на мое тело, я благодарен за то, что оно не затронуло мою душу. В-третьих, я благодарен за то, что из всех бед, назначенных мне, одна уже прошла. В-четвертых, я благодарен судьбе за то, что я еще хороший человек, раз проклятый и ненавистный Ахриман и демоны наслали эту напасть на мое тело вследствие моей добродетели.

В-пятых, так как кто бы ни совершил злое дело, непременно должен пострадать либо сам, либо его дети, то я благодарен, что сам расплатился за все, а не мои дети. И в-шестых, я благодарен еще за то, что поскольку весь тот вред, который проклятый Ахриман и его демоны могут причинить созданиям Хормазда, ограничен, то всякая беда, выпавшая на мою долю, — это потеря из копилки Ахримана, и он не может наслать ее во второй раз на другого доброго человека».

Оптимизм этот не в последнюю очередь основан на том, что Бог, создавший мир и человека, безусловно, добр и нуждается в сотрудничестве с человеком во имя сокрушения зла так же, как и человек и всякая земная тварь нуждаются в Боге, чтобы жить в добре и истине.

Заметим, что ни один грешник не наказывается вечными мучениями: после прихода Спасителя и всеобщего телесного Воскрешения, пройдя реку из расплавленного металла, воскреснут и объединятся в «Последнем Теле» все — и праведники, и искупившие свои злодеяния грешники, потому что все люди по природе добры, ибо ведут свое начало от благословенного Гайомарда. Ангра Майнью удалось осквернить доброе творение, но не подчинить себе полностью. История мира заканчивается безусловной и окончательной победой Добра. Эта Благая Весть, полученная почти в доисторические времена, в глубине тысячелетий, до сих пор нужна человечеству и заслуживает бережного сохранения.

***

Ясна


Само слово Ясна означает «поклонение», «почитание», а также «жертвоприношение».
В древнем Иране она происходила между восходом и полуднем.

В ходе торжественного богослужения воспроизводился древний миф о трех жертвах,
принесенных в начале времен — растения, животного и человека.
Согласно проповеди Заратуштры растения, Первобык и Первочеловек были
уничтожены Ангра Майнью, но по более архаическим представлениям, их принесли в жертву сами боги.

Некоторые данные Авесты и индийской Ригведы позволяют предполагать, что первоначально Хаома (Хом)
был божеством, которое убили другие боги и сделали из него напиток, преодолевающий смерть,
то есть Хаома связан с земледельческими мифами об умирающем и воскресающем боге.

Таким образом, в Ясне предпринимается символический акт творения и воскрешения мира,
что помогает поддерживать мир в порядке и целостности.

Землю символизирует небольшое очищенное место на каменном полу в храме — пави,
оно окружено предохранительными выдолбленными в камне бороздками.
Небесную твердь — каменная ступка.

В ней каменным пестом растирают стебли хаомы.
В специальном сосуде — ритуально очищенная вода.
По вопросу о животных жертвоприношениях у зороастрийцев долгие столетия не было единства.
Многие выступали против них, помня заветы Заратуштры. Современные парсы в Индии и иранские зороастрийцы ограничиваются молоком, маслом и коровьим жиром.

Перед церемонией жрецы предпринимают очищение: и жрец-заотар, руководящий действом, и помогающий ему жрец-распи или атравахши совершают омовение, приводят в порядок ногти и чисят зубы, чтобы тела их были полностью свободны от скверны. Чистой водой из специального колодца очищают и священные сосуды, и шесть каменных плит на полу, предназначенных для сосуда с огнем, сандаловых палочек и благовоний, сосудов с водой и жреческих орудий.

Это ритуальные чаши, нож, ситечко из волос священного белого быка, жертвенный хлеб, свежее молоко, хаома, гранатовые ветви, ступка с пестиком, две подставки махруи в форме месяца с ветками для приготовления священного пучка — барсмана. Сам жрец восседает на еще одной плите, покрытой ковром.

Сначала приступают к церемонии предварительных ритуалов, парагны. Для начала приготовляют барсман. Когда-то он состоял из травы. Затем — из веток тамариска или граната, в настоящее время это серебряные прутья. В ходе Ясны используют 23 прута, в других службах — от 3 до 35. Жрец обливает прутья водой, что символизирует первоначальный дождь, посланный миру Ахурой Маздой, напитавший влагой растения. Освящая барсман, жрец четырежды окунает его в священный сосуд. Затем прутья связывают в пучок полоской из финиковой пальмы и обрезают концы полоски. Все это сопровождается чтением молитв.

Для службы также приготовляется священный хлеб дрон. Он имеет круглую форму (форму Земли) и девять насечек, которые символизируют три важнейших принципа зороастризма «благая мысль, благое слово, благое дело» — во время проведения полосок эти слова должны быть повторены трижды. Хлеб может печь только тот, кто принадлежит к жреческому роду. В дрон добавляют коровий жир или масло.

Необходимое для жертвоприношения молоко получают от белой козы, живущей при храме, приводя ее для дойки прямо в храм.

Далее следует приготовление жертвенного напитка парахаома. Как уже говорилось, основой его является сок из растения эфедра, обладающего стимулирующими, возбуждающими свойствами.

***

В более поздних, чем Гаты, книгах Авесты (Ясна 9, 10, 11) в Яште, посвященном Хаоме, (Хомяшт) явно видно желание примирить пророка Заратуштру с почитанием Хаомы. Там говорится, что однажды Хаома сам явился к Заратуштре и тот спросил:



«Кто ты, муж, кого прекрасней

По всему честному миру

Я не видел в своей жизни,

Солнцеликий и бессмертный?»



«Заратуштра, я — Хаома, Верный Аше, страж от смерти.

Ты возьми меня, Спитама,

И в еду меня ты выжми,

И восславь меня хвалою».


Хаома рассказал, что первым его почтил Вивангхвант, ставший в награду отцом «хварноноснейшего» Йимы, второй — Атхвья, отец могучего Трайтаона, победившего трехголового дракона Аджи Дахака. Третьим почтившим был Тхрихта (Трита), родивший законодателя Урвакхшайя и героя Кэрсаспа, сразившего дракона Срвара, «конеглота, людоеда, что был желтым, ядовитым». Четвертым же был Поурушаспа, у которого в награду родился сам Заратуштра — «дайвам враг, Ахуре помощь».


Так воскликнул Заратуштра:

«Прославление Хаоме!

Добр Хаома благодетель,

Создан правильно Хаома,

Добр, целебен и прекрасен,

Добродетелен, победен,

Золотист, в побегах гибкий.

В пище лучший он, а значит

Душу он на путь наставит.



У тебя прошу, о желтый,

Возбуждения хмельного,


Силы, здравия, победы,

Исцеленья, процветанья,

Роста и телесной мощи,

Всестороннего познанья,

Чтоб по миру я свободно

Шел, вражду одолевая,

Победителем над ложью».



Хаома дарует процветание не только отдельному человеку, но и государству:

Если вред приносит смертный

Дому этому и роду,

Племени и государству,

Сделай немощными ноги,

Оторви ему ты уши,

Мысль его разбитой сделай.


Примечательно, что бедных и недалеких людей Хаома способен преобразить:

Он растит у бедных мысли,

Превращая их в богатых…

Мудрым, стойким в обученьи

Станет тот, Хаома желтый,

Молоко кто, иногда хоть,

В мертвого тебя вливает.

(Пер. М. В. Чистякова)


Стебли хаомы размачивали в воде, толкли в каменной давилке или ступке, затем цедили через ситечко из бычьей шерсти. Чтобы смягчить резкий вкус, добавляли воду, гранатовые листья, мо локо, кислое молоко, ячменные зерна. В символическом плане это означало соединение растительного и животного начала в жертве. Во время приготовления хаомы, согласно Хом-яшту, жрец с молитвами обходит вокруг ступки шесть раз. Толочь стебли следует по кругу, с севера на запад, юг и восток (против часовой стрелки).

Собственно Ясна состоит из ритуального выпивания хаомы, вкушения дрона и чтения семидесяти двух глав авестийской Ясны. Одновременно подкармливают огонь сандаловыми палочками.

Заканчивается богослужение обрядовым «поцелуем мира» между жрецами и перевязыванием пояса кушти.

Кушти, отличительный знак, который носит каждый зороастриец, трижды повязан поверх нижней белой рубашки, судра, в ворот которой зашит маленький кармашек. Он должен напоминать верующему о том, что человек всю жизнь должен наполнять его благими мыслями, словами и делами.

Во время службы экрецы надевают белую повязку, закрывающую рот и нос, нечто вроде белого тюрбана, и белую одежду.
 

Анна Успенская
Зороастризм за 90 минут

Похоронный обряд

Похоронный обряд и ритуальное очищение от "трупной скверны"

В. Ю. Крюкова

Абсолютная строгость предписаний о ритуальной чистоте поддерживается основной зороастрийской концепцией противопоставления доброго и злого начала, когда любое осквернение является выражением деятельности сил зла, а смерть — их полным торжеством над плотским миром, тем хаосом и разрушением, которые вносит принадлежащий Анхра-Манью деструктивный принцип Лжи в первоначально статичный мир Ахура-Мазды, над которым властвует принцип справедливого миропорядка Истины (авест. Аша). Соблюдение ритуальной чистоты и восстановление её после осквернения играло едва ли не решающую роль в жизни древнего иранского общества, являясь непременным условием и средством достижения праведности, защитой от сил Зла и способом борьбы с ними; основой, позволяющей консервативной зороастрийской общине сохраняться тысячелетиями. "Видевдат" главным образом и содержит многочисленные правила и предписания относительно чистоты и осквернений (связанных со смертью, похоронными обрядами, родами и т.д.), чистых и нечистых существ и занятий. Особняком стоят первые два фрагарда.

Самым значительным по объёму (превышающему средний объём фрагарда "Видевдата" примерно вдвое) и представительным по части предложенных тем является восьмой фрагард "Видевдата". Он содержит описание похоронного обряда, ритуального омовения, обряда очищения огней и отнесения их к месту священного огня, запреты на половые преступления; кроме того, в восьмом фрагарде перечислены части человеческого тела, приведены зороастрийские молитвы и заклинания. Изложение предписаний, вместе с тем, не является исчерпывающим,— так или иначе их предваряют или возвращаются к ним другие фрагарды "Видевлата" (так что по восьмому фрагарду можно составить впечатление, хотя и неполное, о "Видевдате" вообще). Ритуальному омовению посвящен полностью девятый фрагард. Что касается похоронного обряда, отдельные, не связанные между собой сведения разбросаны по нескольким фрагардам и приводятся, как правило, в связи с описанием очистительных ритуалов. В целом похоронный обряд по "Видевдату" можно представить следующим образом.

Как только душа отлетает от тела, на тело обрушивается дэв смерти в облике отвратигельной трупной мухи, прилетающей с Севера, где находится зороастрийский ад (7.1, 2). Он поражает соприкасающуюся с телом нижнюю одежду и ложе (7.9—10), жилище, а также ближайших родственников покойного (12) и нескольких человек, оказавшихся рядом (5.27—36). Огонь, ритуальные предметы (чаши, давила и хаому для приготовления возбуждающего ритуального напитка), ритуальный пучок прутьев барсман, использовавшийся во время литургий, и само тело следует вынести из дома (5.39—40). Тело следует положить "на высочайшие места, где будет наверняка признано, [что есть] пожирающие трупы собаки и птицы" (6.45), которые должны очистить кости от мёртвой плоти. В других пассажах "высочайшее место" для выставления трупов описано как дахма размером с тело (7.51). Со временем дахмы срывали, и это считалось вторым по значению "ублаготворением" земли (3.13). Покойника следует закрепить на кирпиче, камне, извести (8.10) за ноги и волосы, чтобы останки не растащили к огню, воде, земле, растениям пожирающие трупы собаки и птицы (6.46) и хищники (в противном случае виновные подвергались телесному наказанию (6.47, 48)). На трупе не следует оставлять одежду (5.51; 8.23—25). Выставлять тело и закреплять его должны двое нагих, обученных мужчин (8.10). Надо всем, что подверглось осквернению в ходе похорон, совершаются обряды очищения (в том числе с участием собак), читаются молитвы, заговоры (8). В случае невозможности совершить похоронный обряд сразу после смерти, тело должно находиться во временной могиле (5.10—14; 8.4—9). Кости складывали в закрытые хранилища "выше собаки, выше лисицы, выше волка, не заливаемые водой дождевой, сверху [льющей]" (6.50), по возможности построенные на камне, извести, глине (6.51). По сути, такие костехранилища должны оставаться единственным материальным следом, памятниками зороастрийского похоронного обряда.

Остаётся неясным, какими обрядами должны были сопровождаться у зороастрийцев массовые похороны, когда исполнение столь сложных предписаний было невозможно в силу объективных причин — например во время войны, на поле сражения после битвы. Несомненно только, что для подобных ситуаций был предусмотрен (или даже импровизировался) некий упрощённый, "компромиссный" вариант ритуала. По-видимому, в некоторых случаях трупы закапывали в землю, каким-то образом "изолировав" мертвую плоть от священной стихии (например, засыпав дно ямы известью или сухой глиной). Возможно, именно об этом сообщает Геродот (VII. 24): "С телами павших царь [Ксеркс] сделал вот что. Из всего числа павших в его войске под Фермопилами — а их было 20000 человек — Ксеркс велел оставить около 1000, а для остальных вырыть могилы и предать погребению. Могилы были покрыты листвой и засыпаны землёй, чтоб люди с кораблей их не увидели"*.
 * Перевод с древнегреческ. Г.А. Стратановского.
 Если тело человека после смерти становится объектом скорейшего уничтожения, то о посмертной судьбе души зороастриец должен заботиться всю жизнь, готовясь предстать на суде, где будут взвешены его благие и злые мысли, слова и дела, и перед ним раскроются врата рая или разверзнется бездна ада (19.27—34).

Печатается по тексту: Avesta. Vidaeva.data. Fr. 8. Авеста. Видевдат. Фрагард Восьмой / Пер. с авест., вступит, статья и комм. В. Ю. Крюковой // Вестник древней истории. 1994. № 1-С. 238-240.

Читать далее:

Мантра - это стих, слово силы